Наша соотечественница, доктор Акджемал Магтымова возглавляет представительство ВОЗ в Сирии, и по мнению специалистов ООН она – из тех лидеров, кому в этом году посвящен Международный женский день. И не только потому, что она - профессионал высочайшего класса. Акджемал – всегда там, где она больше всего нужна.
Она работала в Лаосе, Корейской Народно-Демократической Республике, Бангладеш, Индии, Непале, Мальдивах, Йемене и Омане. В разрушенную войной Сирию она приехала из благополучного Омана – чтобы помочь стране. С собой она взяла ковер, который соткала для нее мама в родном Туркменистане.
Доктор Магтымова, поработавшая в странах, переживающих конфликт, призналась, что никогда прежде не видела таких разрушений. А тут еще и COVID-19. Сегодня в Сирии зарегистрировано порядка 13 тысяч случаев заражения.
Мы хотели бы поделиться с вами материалами интервью, которое дала Акджемал Магтымова корреспонденту ООН Елене Вапничной. Интервью опубликовано на сайте ООН.
Акджемал Магтымова: Все эти зарегистрированные случаи, о которых мы сейчас говорим, ни в коем случае не соответствуют реальным цифрам. Есть очень много случаев, в том числе смертельных. Их больше, чем дает статистика. Нет хорошего уровня тестирования, хотя ВОЗ помогала и продолжает помогать развивать потенциал тестирования. Сейчас мы говорим о десяти лабораториях с возможностями ПЦР-тестирования.
Первый случай заболевания коронавирусом в Сирии был зарегистрирован 22 марта 2020 года. Правительство уже 24 марта объявило комендантский час, и люди не выходили на улицу, не посещали людные места. И это некоторым образом помогло замедлить передачу. Но потом в других странах тоже стали вводить комендантский час, стали закрываться экономические возможности и сирийцы стали возвращаться на родину. К июню-июлю вернулись тысячи сирийцев. Вы помните, во многих странах «первая волна» была еще весной, – здесь же были только единичные спорадические случаи. Только после июля эти единичные случаи превратились в кластеры, а потом уже пошла волна широкой передачи населением, когда мы уже не можем отследить контакты.
Сейчас больше половины сирийцев, около 9,3 миллионов, не могут сказать, как им существовать дальше. Отчасти, для них выбор: умереть либо от голода, либо - от COVID.
Елена Вапничная: Все очень радовались, когда появились первые вакцины. И на них возлагают большие надежды. Но мы знаем, что, к сожалению, большинство прививок сделаны и будут делаться в богатых странах, многие страны вообще еще не получили прививок, ни одной вакцины к ним не поступило. В Сирии тоже пока ничего нет, и даже планы через эту прекрасную платформу COVAX, которая должна как раз помочь получить вакцины тем, кто не в состоянии приобрести их самостоятельно, таковы, что только 1 миллион 20 тысяч должны прийти, охватят лишь 3 процента населения, наиболее уязвимого – тех, кого в первую очередь вакцинируют во всех странах. Только 3%! Почему такая ситуация, почему никто не спешит помочь многострадальной стране?
Акджемал Магтымова: Сирия – одна из 92-х стран, которые могут получить вакцину через COVAX. Вы правильно сказали, это будет 1 миллион 20 тысяч доз. А в три процента в основном входят медработники и работники служб социального обеспечения. И только потом уже будут другие этапы: взрослое население, старше 55 лет, и потом население, которое имеет какие-то хронические заболевания, кто подвержен риску заразиться COVID-19. Мы не знаем, сколько вакцин в итоге будут готовы и будут одобрены ВОЗ.
Естественно, COVAX будет работать только с вакцинами, одобренными ВОЗ. Сейчас их три. Российская вакцина, китайские и несколько других вакцин находятся на рассмотрении ВОЗ. Как только эти вакцины будут рассмотрены, наверное, будут заключены соглашения с COVAX, чтобы проявить солидарность с такими странами, как Сирия.
Елена Вапничная: Вы приехали в Сирию из благополучного Омана, потому что Вы считали, что Сирия нуждается в помощи. Но тогда еще вопрос COVID-19 не стоял так остро, не было такой гуманитарной катастрофы, как сейчас, хотя медицинская инфраструктура была разрушена, медиков не хватало и так далее. Вы не жалеете?
Акджемал Магтымова: Абсолютно не жалею, Елена. Я, признаюсь честно, чувствую себя очень, очень, очень уставшей, наверное, так же, как и все остальные – даже те, кто был в благополучных странах. Я смотрю, сколько мы сделали, как мы сделали, что мы сделали, что еще надо сделать. Мы смотрим на 2020-й год, который был очень-очень серьезным испытанием для всех нас, для всего человечества.
2021-й год дает нам надежду. И я хочу сфокусироваться сейчас на этой надежде. Пока мы еще не победили COVID-19, мы должны все равно его контролировать, выявлять. Мы собираемся расширить программу тестирования, улучшить лабораторную ПЦР- диагностику. На границе сейчас находится еще 6 ПЦР-машин.
Мы все сейчас – большинство людей в моей команде, включая меня саму, – сконцентрировались на этой надежде, на том, чтобы получить вакцины, на том, чтобы доказать, что мы можем действовать и вакцинировать население.
Вы знаете, национальная программа вакцинации в Сирии – одна их самых сильных вертикальных программ здравоохранения, ей больше 40 лет. Я с гордостью могу сказать, что за весь 2020-й год не было ни одного случая вспышек заболеваний – на всей территории Сирии, включая лагеря беженцев и другие территории, где идет война до сих пор, – но ни одного случая эпидемиологических вспышек болезней, которые можно предотвратить с помощью вакцинации, не произошло, несмотря на все трудности.
Сейчас мы вакцинацию от COVID-19 ставим на рельсы этой очень сильной программы иммунизации. Конечно, вакцинироваться будет взрослое население, не детское, но мы готовы приступить к работе. Мы прилагаем к этому все усилия, работая с нашими партнерами – Детским фондом ООН (ЮНИСЕФ) и Министерством здравоохранения Сирии, а также с различными партнерами на северо-западе и северо-востоке страны.
