Арт-директор Московского Международного фестиваля «Звуки дутара» им. Нуры Халмамедова, композитор Мамед Гусейнов поделился с нами воспоминанием о великой туркменской певице Медениет Шахбердыевой. А мы в свою очередь делимся этим воспоминанием с читателями «Туркменпортала».

Соловей мой, соловей

Голосистый соловей!

Ты куда, куда летишь…

Есть такие люди, которых Бог посылает на Землю, чтобы жизнь стала ярче и светлее! Они могут быть нашими любимыми артистами, писателями, композиторами, поэтами, художниками… Какое счастье, если люди, творчество которых, помогло нам вырасти духовно, становятся нашими учителями, наставниками и просто друзьями. Такое чудо случилось в моей жизни и связанно оно с именем Медениет Шахбердыевой.

Голос Медениет Шахбердыевой знаком мне с раннего детства. Её выступления часто транслировались по телевидению и радио, а имя всегда произносилось с каким-то таинственным благоговением.

Подробное знакомство с творческой деятельностью Шахбердыевой, произошло в музыкальной школе, на уроках туркменской музыкальной литературы. При упоминании любого вокального сочинения для сопрано, звучало уточнение педагога: «Первая исполнительница — Медениет Шахбердыева,.. посвящено — Медениет Шахбердыевой…» Тогда я узнал, что для неё писали свои произведения корифеи музыкальной культуры Туркменистана: Мухатов, Халмамедов, Нурымов и многие другие. Прекрасную Медениет не обошли вниманием и живописцы. Её портреты писали легендарные художники. Портрет Шахбердыевой, кисти непревзойдённого портретиста Туркмении Станислава Бабикова и сегодня считается шедевром портретного искусства всей нашей туркменской живописи.

Её боготворила публика, битком заполнявшая концертные залы, превозносила пресса, не было зависти и ревности коллег, — она по праву занимала место Царицы на Олимпе туркменского оперного искусства. В моей детской душе её имя соседствовало с именем легендарного и прославленного Шукура бахши.

Когда музыка стала моей профессией, началось моё знакомство и сотрудничество с профессиональными музыкантами Туркменистана. Они с большой любовью рассказывали истории о Медениет Шахбердыевой, о её необыкновенном сердце, наполненном любовью к людям, о её педагогической деятельности, о том, как она помогает и опекает своих учеников. Как-то раз в гостях у своего учителя по фортепиано, Буславской Людмилы Яковлевны, я обратил внимание на великолепные книги восточной поэзии. Эти книги по содержанию и по оформлению были произведениями искусства. Людмила Яковлевна сказала, это подарок Медениет Шахбердыевой, с которой она часто выступала. Людмила Буславская гениальный педагог и гениальный концертмейстер, работать с которой считали за честь все певцы. Петь с ней, по выражению певицы Розы Тураевой, это словно парение в небесах. Я спросил Буславскую: «Интересное у неё имя, Медениет. Это же в переводе с туркменского означает культура?». На что Людмила Яковлевна ответила мне: «Шахбердыеву можно считать, истинным воплощением Культуры». Помню, эти слова меня глубоко тронули. Мне было интересно, что это за человек, если о ней все отзываются так восторженно?

Личное знакомство с Медениет Шахбердыевой произошло случайно, у здания Туркменской национальной консерватории я о чём-то спросил прохожую, сейчас не припомню вопроса. Узнав, что я выпускник Санкт — Петербургского музыкального училища она много расспрашивала меня и вопросы её были настолько интересными и профессиональными, что я не решался прервать наш диалог. Мы проговорили около часа, когда к ней обратились, и я узнал с кем говорю. Я воочию убедился, что всё, что говорят про неё — правда, она Великий человек и величие её в духовности и простоте.

Многие композиторы вдохновлённые голосом Шахбердыевой писали для неё произведения. Нуры Халмамедов посвятил ей, как первой исполнительнице, несколько своих сочинений, в том числе и вокальный цикл «Недослушанные песни детей Хиросимы и Нагасаки». Прекрасную надпись оставил Нуры Халмамедов на одном из своих нотных сборников, который преподнёс Шахбердыевой — «Милой нашей соловушке — Мае Шахбердыевне в знак большой благодарности, от автора. Большая благодарность за исполнение стихов великих поэтов-классиков туркмен Махтумкули, Молланепеса и народных бахши XVIII–XIX веков. Мы благодарны Вам, жители XX века».

В 2015 году открывался Первый Московский Международный фестиваль «Звуки дутара» им. Нуры Халмамедова. Мне пришла идея посвящать эти фестивали выдающимся деятелям искусства Туркменистана. Так совпало, что в том году исполнилось 70 лет японской трагедии — ядерным бомбардировкам Хиросимы и Нагасаки. Мы готовили, посвящённый этому событию, вокальный цикл Нуры Халмамедова для исполнения на гала-концерте фестиваля, на который были приглашены представители японского посольства в Москве. К тому же, в 2015 году вся музыкальная общественность Туркменистана чествовала Медениет Шахбердыеву по случаю её 85-летия, и оргкомитет решил, что Первый фестиваль «Звуки дутара» будет посвящён этой замечательной певице, первой исполнительнице этого вокального цикла — «туркменскому соловью». После завершения концерта зрители подходили и интересовались здоровьем певицы, передавали ей приветы. Дама из Прибалтики рассказала, что до сих пор помнит гастроли певицы в Риге, этот голос забыть невозможно.

После общения с Медениет Шахбердыевой всегда возникало множество творческих идей. Она очень тонко могла настроить на созидательную деятельность, рассказав как будто случайно какую-нибудь историю из своей жизни, и сразу находился «выход-решение» из сложившейся ситуации.

Эту историю я услышал в последнюю нашу встречу. Мы сидели в кругу музыкантов, некоторые из них были настроены пессимистично, говорили по поводу недостатка нового репертуара и востребованности (их не зовут на телевидение и прочее). Медениет Шахбердыева как-бы, между прочим, рассказала историю о рождении одной известной песни. Однажды один туркменский композитор написал песню, он предложил нескольким певцам спеть её, но все кому он предлагал, отнекивались и обещали посмотреть на досуге. Когда композитор показал эту песню Шахбердыевой, она, не раздумывая, схватила ноты и, ничего не говоря композитору, позвонила в Москву дирижеру оркестра Кинематографии, попросив его срочно записать шедевр. Он, конечно же, согласился. На следующий день, утренним рейсом она улетела из Ашхабада в Москву. В течение дня они сделали запись этой песни с оркестром, а вечером она вернулась в Ашхабад. На утро следующего дня эта песня звучала по радио, к вечеру эту песню пел весь Туркменистан.

Все были восхищены и вдохновлены рассказом и согласились, что творческий импульс должен исходить изнутри, а не извне. Только по-настоящему творческий человек мог совершить такое, это доказательство неимоверной воли.

В последнее время я часто слышал от её коллег по консерватории, что она ни с кем не общается. Но на свой страх и риск я всё же позвонил ей из Москвы, и мы проговорили минут 50. Она мне читала стихи, рассказывала о сотрудничестве с Таривердиевым, Халмамедовым и другими композиторами… Более общительного человека на тот момент невозможно было представить. Ещё она наставническим тоном спросила меня — «у тебя родился сын, а ты хоть написал колыбельную?» Я сказал, что написал вокальный цикл на стихи Лермонтова по этому случаю, на что она ответила, что Лермонтов — один из любимых моих поэтов.

По случаю её 85-летия я написал и посвятил ей романс «Моя земля» на слова Курбанназара Эзизова, когда ей передали эти ноты, она была так счастлива этому, что сразу же передала ноты концертмейстеру и решила спеть это произведение. Для неё не было большего богатства, чем ноты, а высшим счастьем для артиста она считала спеть премьеру, подарить жизнь произведению.

В чём бы она себя не выразила и чего бы это не касалось, педагогической ли деятельности или общения с коллегами, родными и близкими по духу людьми, во всех своих проявлениях Медениет Шахбердыева безупречна. Благодаря удивительному душевному импульсу несколько поколений музыкантов, несколько десятков её учеников устремляются к высоким целям в искусстве. Её творчество есть абсолютный пример для музыкантов. Встреча с ней, в жизни совершенно скромным человеком, вызывала, большое волнение. Она оставила самое главное — свой голос.

И если кому-нибудь из нас будет суждено попасть в рай, то пение там не будет незнакомым — мы уже слышали его на Земле.