Зачем нашим крохотным детям ставят такие жутко звучащие диагнозы, как внутричерепная гипертензия и перинатальная энцефалопатия? Еще одна беседа с одним из лучших детских неврологов России, главным детским неврологом Карелии, кандидатом медицинских наук, доцентом кафедры педиатрии медицинского факультета Петрозаводского государственного университета Ларисой Кузнецовой.
Ваш ребенок болен, потому что так проще…
Ребенку два месяца от роду, а его холодными неуверенными руками трогает какой-то дядька, отодвинув маму подальше за шкаф с медицинскими инструментами – как тут не заплакать горючими слезами? А еще сын все время хочет есть и от этого не то чтобы рыдать – орать очень даже уместно. В общем, я как-то сбивчиво из своего угла рассказываю юноше-неврологу (наверняка интерн был) о причинах беспокойства крохотного сына, но врач меня явно не слышит. Ставит диагноз — внутричерепная гипертензия и под вопросом перинатальная энцефалопатия, выписывает направление на УЗИ головного мозга и кипу рецептов, где и таблетки, и микстуры, и уколы…
Рецепты я выкинула в мусорную корзину там же в поликлинике и поехала к доктору Кузнецовой. Так уж получилось, что мы знакомы давным-давно и я знала, что ее-то смогу «запытать» вопросами, а ответы были ой как нужны с такими-то жуткими диагнозами…
– Ты кормить ребенка не пробовала? – спросила доктор только взглянув на малыша.
– Пробовала. Не помогает.
– ?
– В смысле молока у меня мало, а педиатр против прикорма, говорит, чтобы я сама вырабатывала. Но я пока не понимаю, как…
– В общем так. Сходи на контрольное кормление, пусть твой педиатр посмотрит в бумажку и убедится, что молока мало. А сейчас купи смесь и накорми человека, наконец. Потом уже будем решать надо ли с ним что-нибудь делать.
К трем месяцам парень отъел шикарные щеки, и улыбки на его лице не было только когда он сосредоточенно изучал какую-нибудь новую погремушку.
Я это к чему. Эти два ужасно звучащих диагноза все еще очень популярны у наших врачей. И если им верить, то чуть ли не 90% малышей страдают либо внутричерепной гипертензией (ВЧГ), либо перинатальной энцефалопатией (ПЭП), либо всем вместе. Так что же это за заболевания, как относиться к этим диагнозам и надо ли лечить всех наших детей? Вот, что об этом думает врач с почти тридцатилетним опытом.
– Если объяснять совсем просто, то в головном мозге, как и во всем человеческом организме, есть жидкость, - объясняет Лариса Кузнецова. - Так вот родители и определенная часть врачей представляют себе, что эта жидкость по каким-то причинам прямо распирает мозги изнутри и давит на них. Это, конечно, неправильно.
Причинами развития внутричерепной гипертензии становятся весьма тяжелые заболевания – черепно-мозговая травма, нейроинфекции, новообразования. Поверьте, существует четкий алгоритм обследования детей с головными болями, который не позволяет пропустить реальную внутричерепную гипертензию. Безусловно, есть понятие доброкачественной внутричерепной гипертензии. В принципе никто не знает, но подозревают, что она обусловлена нарушением венозного оттока. Около 90% таких больных – женщины с ожирением. Никак не дети.
А у детей – это фантазийный термин, который объясняет любые капризы, невротические реакции, головные боли, нарушение сна. Все потому, что ВЧГ очень просто зашифровать, полечить таблеточками и не надо искать истинную причину такого поведения ребёнка.
– В смысле «зашифровать»?
– У нас врачи все шифруют по международной классификации болезней: то есть заболевание ребенка должно укладываться в шифр специальности, в неврологии это буква G. Поэтому внутричерепная гипертензия такого масштаба, как в нашей стране, выросла, в том числе, и потому, что очень удобно шифровать – G 93.2. Любая головная боль без всякого разбора превращается в синдром внутричерепной гипертензии, ночью плачет – ВЧГ, болит живот – ВЧГ и так по поводу любого беспокойства. Ну а дальше – как яхту назовешь, так она и поплывёт: сказал ВЧГ – назначай лечение.
Если обследовать детей с так называемой внутричерепной гипертензией, то количество «больных» уменьшается в 33 раза! Этим мои студенты занимались. У 97% пациентов стоял диагноз внутричерепная гипертензия, а при нормальном обследовании только у 1,5% детей действительно обнаружены признаки ВЧГ.
– И что же беспокоит детей на самом деле?
– Есть другие заболевания, которые совершенно реальны. Например, у нас очень много хронической головной боли напряжения – мы же все живем в неврозе и в стрессе. Последне время я назначаю практически только пион и пустырник, глицин и валериану. И, как говорят пациенты и родители: «Доктор, удивительное дело, но назначенное вами лечение помогло!». Значит, что мы лечим? Неврозы и стрессы. Это у садиковской и школьной группы детей. А у младенчиков надо животики спасать и кормить нормально. Я очень плохо переношу, когда, говоря о грудном вскармливании, применяют понятия «свободное» и «по требованию». Требования должны быть разумны, как все в этой жизни. Сказано, что грудное молоко два с половиной часа лежит в желудке ребенка, значит, перерыв между кормлениями должен быть не меньше двух с половиной часов, а не каждые 15 минут. Дети впадают в перекорм, в несварение, у них кишечные колики и они, конечно, начинают капризничать, а мы им ставим внутричерепную гипертензию. Даже нарушение сна после года связывают с этим бесконтрольным грудным вскармливанием по ночам. Если ребенка после года перестать кормить ночью, то сон нормализуется в 70% случаев.
– А второй ужасный диагноз – перинатальная энцефалопатия?
– Мы со студентами изучили карточки практически всех детей до года нескольких крупных районов Карелии. Все дети, как дети. Рождаются в основном доношенные, со средним весом и выписываются из роддома в обычные сроки, и только 5-7% детей переводятся на лечение в Детскую республиканскую больницу. Почему потом у всех ПЭП? Нет, конечно.
У младенцев есть транзиторные (сами собой проходящие) состояния периода новорожденности – желтуха, например. В мире существует термин – транзиторная неврологическая дисфункция. Человек рождается из состояния невесомости в состояние гравитации – он должен приспособиться к этому миру и он имеет право на какой-то тремор или еще на что-то. Если нет родовой травмы, внутриутробной инфекции, генетических заболеваний – все проходит к пяти-шести месяцам. В той или иной степени неврологическая транзиторная дисфункция есть у всех новорожденных детей, но это же все равно не перинатальная энцефалопатия.
Ведь если мы ставим младенцам диагноз ПЭП, то мы должны их буквально спасать в первый месяц жизни! Мы же их не спасаем, потому что не от чего. Но зато потом испытываем на них всякие препараты, не относящиеся к доказательной медицине в детском возрасте. Интернет полон мамочкиными обсуждениями – мой ребенок родился доношенный, 4 килограмма, пришли на прием к невропатологу, тот сказал, что у ребенка перинатальная энцефалопатия и назначил – дальше идет список препаратов… Сейчас моей девочке годик, с 10 месяцев она ходит, говорит 12 слов, но невропатолог нам еще назначил лекарства. Зачем?! Ребенок развивается, опережая норму, а его все лечат.
У нас же сейчас всем делают нейросонографию (смотрят на УЗИ головной мозг) и всякие малозначимые структурные изменения мозга относят тоже к ПЭП. Хотя все эти мелкие кисты, как правило, никак не влияют на качество жизни ребенка. И уж тем более не поддаются лечению диакарбом – они к нему совершенно равнодушны. Но их все равно лечат. Раньше мы с УЗ датчиком головной мозг не обследовали, может, у нас тоже по 10 мелких кист в голове, но мы же счастливы.
Благодаря скринигу с первых месяцев жизни ребенка, мы нашли кучу незначимых отклонений от так называемой нормы. И что? Мы пугаем родителей, не даем детям заниматься спортом, получать специальности… Почему юноша не может быть танкистом, если у него боковые желудочки головного мозга не 14 мм, а 16? Парня из-за этого в танковое училище не берут, хоть он мечтает стать танкистом. А того, который не хочет идти в армию и у него желудочки по 22 мм – берут в армию, например, в пограничные войска со словами «За год ничего не случится». Где логика?
Как-то на съезде педиатров России я побывала на секции проблем школьной медицины. Думала, что у меня инсульт будет. Выступали доктора из Иваново. Они в Иваново посмотрели всех первоклассников и сделали вывод, что 96% детей имеют последствия перинатальной энцефалопатии и их надо лечить. И они собрали параллель классов при какой-то школе и четыре года лечили детей ноотропными препаратами! Это же ужас…
Анастасия Вайник
