Мое первое знакомство с каспийскими тюленями состоялось в середине дня 13 августа 1971 года, когда семья выпускников биофака Донецкого государственного Университета на пароме, идущем из Баку, оказалась на траверзе знаменитого обливного (заливаемого при шторме волнами) камня Карабаба в туркменского сектора Каспия. Черный камень расположен северо-западнее прорези в теле Красноводской косы, являющейся входом в судоходный канал - фарватер, проложенный к причалам Красноводского порта и паромной переправы. Мы заметно сбросили скорость, и по левому борту оказалось стадо резвящихся тюленей численностью около 70 особей, с любопытством разглядывающих огромное судно длиной более 100 м и водоизмещением до 10 тыс. тонн в полном грузу.
Меня ждала должность научного сотрудника Красноводского, ныне Хазарского природного заповедника Туркменистана, принявшем эстафету от бывшего Всесоюзного орнитологического заповедника Гасанкули, основанного в 1933 году. В дальнейшем встреч с тюленями было много, довелось видеть с самолета бесчисленные стада самок, рожавших бельков на архипелаге Тюленьих островов и льдах Северо-Восточного Каспия, а позже наблюдать их щенку на островах Южного Каспия. Видел их и в тяжелые времена эпизоотии, когда они погибали от поразивших их популяцию инфекций, продолжаются они и до настоящего времени. К моей радости был период, когда наши отношения на короткое время стали настолько доверительными, что к ним, конечно с некоторой долей условности, применимо понятие дружбы, изредка, складывающейся между дикими животными и людьми, и я был участником таких замечательных и незабываемых событий.
Одним из стационаров научных наблюдений сотрудников заповедника была группа островов Осушные, располагавшаяся в юго-западном углу Красноводского, ныне Туркменбашинского залива, между Красноводской и Северо-Челекенской косами. Три острова – Большой и Малый Осушные, а так же Шинкаренко, с построенным на нем кордоном. Между ними была просторная уютная бухта, где охотно проводили время многочисленные стаи водоплавающих и водно-болотных птиц при пролетах и зимовках, а в весенне-летний периоды формировались многотысячные колонии чайковых птиц и куликов. Отмель и ухоженный морскими волнами песчаный пляж на юго-восточной оконечности Большого Осушного облюбовали тюлени для своих залежек.
После утренних шуток с коллегами в День юмора 1-го апреля 1972 года я на лодке «ВЕГА» с подвесным мотором «ВЕТЕРОК» малым ходом подошел к лежбищу, где отдыхали двое взрослых и трое молодых тюленей. Сидевшая на баке лодки моя помощница кокер спаниель Муха подала голос, четверка, заволновавшись, ушла в воду, а сиваренок остался греться на солнышке. Муха осторожно обнюхала его на расстоянии, отошла в сторону и прилегла отдохнуть на теплом песке. Обычно она вызывала к своей особе повышенный интерес со стороны ластоногих, и я использовал это, маскируясь для фотосъемки. Понадеявшись, что у меня будут целые две «подсадные утки», я тоже залег в импровизированную засидку и стал ждать. Отдыхающие тюлени часто потягиваются, выгибают спины, поднимают головы и ласты, ворочаются с боку на бок, почесываются и, только совсем разомлев от тепла, засыпают. Возле них свободно разгуливают зуйки и чайки, пуховички и слетки прячутся в тени их тел, воцаряется пляжная идиллия, а наш новый знакомый буквально застыл в одной позе, мало реагируя на происходящее.
Через четверть часа подплыл взрослый тюлень, но на сушу не вышел, а мы втроем продолжали принимать солнечные ванны. Что-то не сложилось и пришло время возвращаться обедать на кордон, я подошел к тюлененку, он вяло пошевелился и снова закемарил. Муха держалась в стороне, а меня сразу насторожили его слезящиеся, но очень выразительные глазенки, а также выделения из носа, малыш явно приболел и нуждался в помощи. Без тесного контакта завернул его в свою штормовку и как на носилках принес в лодку, к нему мгновенно прилипла кличка Тюля. Причалив, взял из аптечки первой помощи пару таблеток сульфадимезина, положил ему на корень языка, как делал это, леча домашних питомцев. Он их спокойно проглотил, под веки заложил глазную мазь. Возле кордона была небольшая лагуна с открытым выходом в бухту и выбросами уже подсохшего взморника-малого, я сделал из него уютное убежище, оставил в нем ластоногого пациента, решив дать ему отдохнуть и привыкнуть к новой обстановке без поддержки сородичей. Продезинфицировал руки и тоже принял профилактическую таблетку. Муха продолжала сторониться, и это было явным подтверждением его болезни. В качестве отступления хочу сказать, что во время эпизоотии псевдотуберкулёза и сальмонеллеза вначале нынешнего века на мысе Аксенгир в каменной нише я встретил пару болеющих тюленей. Наблюдая за ними довольно длительное время, я был удивлен, что, судя по следам к их последнему убежищу, часто приходили волки, шакалы и даже каракал, но не трогая держались в стороне, а после гибели туши расклевали чайки.
После обеда, убедившись, что Тюля в убежище, мы с Мухой снова ушли продолжать наблюдения и вернулись под вечер, он плавал в прогревшейся за день лагуне и охотно поел свежей рыбы из утреннего улова, причем прямо из рук. Такое быстрое доверие с его стороны было просто поразительно, а может быть, все было и проще, ведь не зря говорят – «Голод не тетка!», но его самочувствие явно улучшилось. Ночью он был предоставлен сам себе, еще затемно я проверил на веслах небольшую сетку для добычи «подножного корма» и с парой средних селедок подошел к лагуне, Тюля лежа на берегу, охотно принял поданный «в постель» завтрак и продолжил отдых. Днем я видел, что он в основном греется на солнце, изредка плескаясь в лагуне, может, быть ловил заплывающих в нее креветок или атеринок. Перед вечерним «ходом» рыбы я «продернул» сетку, снял с десяток мелких селедок и с рыбой в руках подошел к своему подопечному – ужин был с благодарностью принят, и мне было позволено погладить его детскую спинку.
Третьего апреля утром картина повторилась, а днем мы ушли в город, чтобы по плану выехать в Гасанкулийское отделение заповедника, для обследования Приатречья. Кордон на время остался необитаемым, 17 апреля мы вернулись на один день, но Тюлю не встретили. К вечеру 26 мы приехали снова и первым делом осмотрели территорию возле лагуны, но ни малыша, ни его следов не обнаружили. Невеселая пауза неведения продолжилась с 27 по 29, хотя в тоже время на лежбище держались 28 ластоногих, и я несколько раз прокричал его кличку, а Муха полаяла, сидя в лодке.
Приятный сюрприз был утром 30 апреля, когда состоялась долгожданная встреча друзей, он подплыл к лодке, сопроводил до сетки и с удовольствием слопал очередной гостинец в виде некрупной селедки, любимого блюда всех тюленей. Первомай он тоже провел с нами и не покидал несколько дней, явно сдружившись с Мухой, любимицей нашей семьи, охотно разрешал погладить себя и взять на руки, продолжая укреплять здоровье рыбным меню, из мелкой и средней сельди, реже воблы. Сазан и кефаль были ему «не по зубам» – возможно, мешали твердая чешуя и острые плавники. В то время пропаганде идей и практическим делам по охране природы, уделялось большое внимание. Научные сотрудники заповедника в соответствии с должностными инструкциям и по линии бывшего всесоюзного общества «Знание», регулярно читали лекции в школах и на предприятиях, писали статьи в СМИ. В качестве научных консультантов участвовали в создании сценариев и съемках профессиональных фильмов, сами снимали любительские о природе Туркменистана, вели постоянную рубрику «Дела заповедные» на областной студии телевидения. Наша дружба так окрепла, что я решился на весьма авантюрный шаг – познакомить Тюлю, или, наоборот, с жителями ставшего мне родным города.
Днем 10-го мая я взял его в лодку, и мы благополучно добрались до сливного причала в городе. Под присмотром Мухи оставил его в небольшом водно-сухопутном отсаднике, ненадолго съездил домой, привел себя в относительный порядок. Вернувшись, забрал питомцев в служебный «БОБИК» – ГАЗ 69 и мы рванули на телестудию, правда без мигалок и почетного эскорта. В студийном зале меня усадили в кресло за небольшой столик, а уставший и явно обескураженный ярким светом софитов и непривычной обстановкой Тюля занял горизонтальное положение, щуря свои выразительные глазенки. В студии присутствовал довольно многочисленный персонал: режиссер, два ассистента, разъезжающий на электрическом квадрацикле с огромной камерой оператор, группа поддержки состоявшая из водителя, сидевшей на полу Мухи и любопытных сотрудников студии.
Поглаживая его мягкую нежную шерстку я в течении 15-ти минутной передачи «Морские странники» рассказал телезрителям об образе жизни и моих наблюдениях за эндемичными млекопитающими уникального древнего озера-моря Каспий, как в историческом аспекте, так и состоянии их популяции во второй половине прошлого века. В завершении прямого эфира режиссер дал команду оператору сделать крупный план, тот подъехал с камерой поближе и щелкнул пальцами, пытаясь привлечь внимание новой телезвезды. Не знаю, что именно стало главной причиной – то ли надоевший яркий свет, то ли нахальство оператора, но Тюля взревел и сделал выпад в его сторону, едва не спрыгнув со столика. Нахала «как ветром сдуло», но он успел выключить камеру и дальнейший кавардак в прямой эфир не пошел, за ним дружно ретировался весь сонм участников и сторонних наблюдателей. Я заключил нашу «звезду экрана» в дружеские объятия, и мы вместе с водителем и Мухой ринулись к машине. Облили его водой, укутали в мягкое полотенце, упали втроем на заднее сидение и понеслись к морю.
Надо сказать, что разволновавшийся Тюля ни разу не попытался меня укусить, а только тихо, но сердито сопел. На ближайшем пологом участке берега, но подальше от причалов, чтобы он в темноте не попал под винты проходящих плавсредств, я выпустил его из рук и сопровождаемый собачьим лаем, он не оглядываясь, устремился в родную стихию. Мелькнула досадная мыслишка, что неоправданно рискнул доверием дикого животного и возможно навредил ему. Мы с Мухой вернулись домой, а утром следующего дня я заехал на студию извиниться за вечерний конфуз, но меня встретили дружескими объятиями. С утра телефон редакции разрывался от звонков благодарных зрителей и как говорят сейчас – «Рейтинг программы вырос до небывалых высот!». Вечером мы снова были на островах, а утром 12-го Тюля встретил нас возле лагуны, как прежде сопроводил до поставленной вечером сетки и с благодарностью принял из моих рук очередной заслуженный завтрак, Муха тоже была в восторге.
От города до островов по прямой около 40 км и он успешно преодолел марафонскую дистанцию, вернувшись в понравившееся ему место, туда, где его ждали. Скажу честно – было очень приятно снова взять на руки маленького удальца, подарившего радость необычного общения. Днем наш дружочек отправился в сторону лежбища для общения со своими сородичами, а вечером покрутился возле сетки и, получив очередной бонус, исчез в сумерках.
Наше общение продолжалось, но уже не так регулярно и 31-го мая стадо покинуло лежбище. Второго июня на катере пришла съемочная группа из Ашхабада с камерами, шумом, гамом и прочими атрибутами творческой компании, шла съемка короткометражного фильма о заповеднике «Летят перелетные птицы». Я был задействован в качестве консультанта. Вечером Тюля появился возле сетки, торопливо закусил и уплыл к лежбищу. Не могу утверждать, что он вспомнил шоковую ситуацию, случившуюся почти месяц назад на телестудии, но третьего июня на очередной завтрак он не явился.
На кордоне и островах стало шумно и его мы больше не видели, а 5-го июня уехали в город и затем к проливу, по которому воды Каспия вливаются в залив Карабогазгол – Черную пасть. В те годы в нем был единственный в мире морской водопад, высотой около 3-х метров, а на островах его дельты, как и самом заливе, песчаные и каменистые острова с гнездовыми колониями чайковых птиц, но тюленей мы там не встретили. Только 23 июня мы вернулись на кордон и 27-го встретили на лежбище стадо из 16 особей, но все они вели себя осторожно, а 30-го там оставался только один молодой тюлень, размерами крупнее Тюли и на контакты с Мухой и со мной он не пошел, торопливо уйдя в воду.
После отпусков мы были на островах в конце сентября, затем в середине октября, были и в последующие месяцы и годы, но ни наш Тюля, ни другие ластоногие в лагуне и у кордона больше не появлялись, а память о нашей встрече и короткой, но богатой событиями дружбе осталась со мной навсегда! Вот уж воистину – «как ты – так и к тебе!».
А.А. Щербина,
зоолог, орнитолог
