Москва, ноябрь 2021 года Проекция во времени уводит прохожих, идущих по Никитскому бульвару к Музею Востока, в осень 1971 года, встречающую их афишами с огненно-красным солнцем – орнаментом «сайлан», - рекламирующих выставку «На земле Туркмении». Она состоялась благодаря усилиям легендарной пары московских искусствоведов Маргариты и Юрия Халаминских, Иззата Клычева, директора ГМИНВа Софьи Ерлашовой. Эти люди жили высоким искусством, бескорыстно помогали обрести столь необходимую художникам известность.
Воспоминаниями о рождение единственной неформальной группы среднеазиатских художников начала 70-х годов поделился один известный сценограф Туркменистана Батыр Бекмурадов, сын Кульназара Бекмурадова, главного идеолога «Семерки»:
«Я помню, как это было, на вернисаже осенью 71-го отцу и ребятам пришла мысль, раз вместе выставляемся, дружим со студенчества, давайте объединимся, продолжим традиции авангарда, создадим группу как «Бубновый валет», как «Ослиный хвост». Авангард бессмертен, пусть будет туркменским! Пошли споры о том, какое название выбрать. Тогда «болели» западным искусством, западным модернизмом, решили, успех принесет «Великолепная семерка», в честь любимого американского вестерна».
«Семерка». Шесть живописцев и один скульптор – их объединило желание перемен, желание выступить против «стариков», исповедавших живопись соцреализма. «Семерка» принесла открытые цвета, включение орнамента и символики в ткань композиции, понимание модернизма как пластической возможности прочтения архаики народного декоративно-прикладного искусства. Группа задалась поиском ответа на вопрос – насколько национальное должно оставаться национальным, становясь общемировым? Где та мера, за которой теряется свое, растворяясь в языке глобализированного искусства? За много десятилетий до появления современного искусства, они, словно предчувствуя нивелирование национального языка в общемировой слоган, мятежно искали пути решений.
Их вело время! Такие разные шестидесятые – сложносочиненный путь из Оттепели в Пражскую весну, многогранник, каждая сторона которого задавала вектор художественных направлений эпохи. Альма-матер для новаторов-шестидесятников был един! То, что оказалось доступно, смотрели в музеях: «другой» малоизвестный Валентин Серов, вынесенный из запасников Михаил Врубель. Кончаловский, Машков, Ван Гог, Матисс, Гоген – запретные плоды 60-х. с замиранием сердца смотрели первые привозные выставки – Пикассо, Леже. Конечно, местом паломничества была библиотека Иностранной литературы с «запрещенными» журналами с публикациями о Марино Марини, Генри Муре, Рене Магритт, Роберт Раушенберг.
Были и собственные «адепты», имевшие редкую возможность выезжать за границу. Они привозили увесистые фолианты Дали, Шагала, Модильяни, Сутина. К числу счастливчиков относился Станислав Бабиков: страны Европы, Африки, Турция, Индия, участие в Парижской биеннале 1967 года совместно с Виктором Попковым, встреча с Генри Муром в Лондоне. Ему принадлежало особое, рафинированное место в «Семерке». Отец Станислава Геннадий Федорович Бабиков окончил студию при АХРР, учился у Ильи Машкова и Петра Кончаловского, Бориса Иогансона. Первая выставка, в которой принял участие Бабиков-старший – выставка АХРР 1927 года во Ржеве. Иное понимание искусства!
Пейзаж-натюрморт – вид из окна гостиницы - «Осень в Крылатском» написан Станиславом Бабиковым осенью 71 в Москве. Единственная сохранившаяся картина членов «Семерки», ставшая живым свидетельством тех дней. Иная «оптика видения», принципиально отличная от социалистического реализма. Через аскетизм предметов, стоящих на подоконнике, пронзительный лимонный опадающей листвы, темно-зеленые ветви елей, оттеняющие ослепительно-белый ранний снег, «вскрывают» атмосферу споров – и одиночества художника наедине с холстом.
Художники «СЕМЕРКИ» - Шаджан (Шамухаммет) Акмухаммедов, Кульназар Бекмурадов, Станислав Бабиков, Дурды Байрамов, Мамед Мамедов, Чары Амангельдыев, скульптор Джума Джумадурды - все, за исключением Джума, выпускники института им. В. Сурикова, ВГИКа и института им. И.Е. Репина. Годы студенчества прошли в мастерских и музеях Москвы и Ленинграда. Их объединил универсализм, выход за рамки профессионального ремесла. Это тонко подметил известный московский искусствовед Анатолий Кантор, в книге об Акмухаммедове сравнив его с ренессансным типом: «Маяковский был художником и поэтом, Татлин - художником, конструктором и музыкантом, Фаворский – художником, одинаково блистательный почти во всех видах изобразительного, декоративного и монументального искусства…». Акмухаммедов – живописец-станковист, сценограф, художник кино, актер, писатель, сценарист, музыкант, певец. Станислав Бабиков, помимо живописи и графики, поражает глубоким искусствоведческим анализом в своих эссе, работой в кино и театре. Полифония Кульназара Бекмурадова, живописца и графика, художника театра и кино – это и лидерство, он с «ноля» возглавил Академию художеств Туркменистана, превратив институт в один из крупнейших художественных вузов Центральной Азии. Сегодня уже его студенты возглавляют ГАХТ. «Семерка» требовала полной самоотдачи и у молодых. Живописец, дизайнер, ювелир Какаджан Оразнепесов вспоминал: «И вот «Великолепная Семерка» - они, мои старшие товарищи очень ревностно относились к тому, что я делаю в искусстве. Если видели у меня заимствования, вдалбливали как следует: «Ты не пытайся, так все равно не получиться. Лучше не повторишь. Свое ищи».
«Семерка» не была монолитной, однородной, нет. Объединились яркие звезды, порой диаметрально противоположные по убеждениям художники-борцы, центростремительные силы искусства Туркмении. Не было «общего» благостного сотворения, не было растворения друг в друге. Всегда – свое «Я», всегда – вызов, дискуссии, переходящие в яростные споры до утра. Была жизнь, захватывающая, волнующая жизнь в искусстве. Были и уходы из «Семерки» - в 1972 покидает группу Дурды Байрамов, чтобы вернуться спустя десятилетие. Он «отходит» от композиторского сочинения, обращается к портрету и натюрморту.
Бек (Кульназар Бекмурадов), Джума и Шаджан умели эпатировать: с середины 60-х годов носили национальные одежды, что считалось вызовом! Джума сам шил себе рубахи особого покроя, носил массивные национальные ювелирные украшения, в основном, используя их как броши, пиджакам предпочитал грубой вязки свободные кофты-халаты. Джума Джумадурды – автор монумента, посвященного Великой Отечественной войне. Как его называли ашхабадцы, «Тюльпан», является один из интереснейших примеров советского модернизма в скульптуре Центральной Азии. Его станковая пластика принесла новые идеи, основанные на соединении линейного «звучания» силуэтов средневековой персидско-таджикской миниатюры с пониманием творчества Генри Мура.
Мастерские «Семерки» являлись центром притяжения художественной элиты Ашхабада и гостей страны – композиторы, музыканты, певцы, актеры, театральные режиссеры: Нуры Халмамедов, по воспоминаниям Клычмурада Ярмамедова, особо близкий с Мамедом Мамедовым, «туркменский соловей» Майя Шахбердыева, Ходжакули Нарлиев, Булат Мансуров, Ренат Исмаилов, друг Станислава Бабикова, приводил своего ученика молодого Леонида Филатова. В мастерских бывали и приезжавшие к Иззату Клычеву Чингиз Айтматов, Михаил Аникушин. В Ашхабаде делали монументальные проекты Эрнст Неизвестный, Николай Силис и Владимир Лемпорт, приезжал Антон Рефрежье. Принимали хлебосольно, по-туркменски.
Спустя время, остро понимаешь, группу разногласия объединяли больше, чем общие моменты, в спорах рождались креативные идеи, концепции. Истина в искусстве не бывает общей, истина – она у каждого своя. На сопротивление, на острие ножа рождалось новое, яркое искусство. «Чем глубже и своеобразней творчество, тем ему труднее сразу же быть воспринятыми современниками», написал Станислав Бабиков. Слова оказались пророческими для всей «Семерки». Жить на нерве, на полной отдаче себя искусству оказалось трудно. Не выдержал нагрузки Станислав Бабиков, уйдя на взлете, не дожив до 44 лет, его не стало 5 мая 1977 года. В 1985 году - Мамед Мамедов, живопись которого Станислав сравнил с «серебром, видным сквозь воду арыка» – инфаркт во время острого диспута в Союзе художников. В 1986 группа собирается вместе и в память о товарищах устраивает выставку в Центральном доме художников в Москве. Потом уже будут ретроспективные музейные проекты, придет респектабельность.
Долгая творческая жизнь Чары Амангельдыева прошла в экспериментах, особо ценно – и удивительно свежо! - его абстрактное наследие 2000 годов. Специально к юбилейной выставке к своему восьмидесятилетию, Кульназар Бекмурадов написал серию портретов: художники «Семерки» и Иззат Назарович Клычев. Он считал, что без Клычева «Семерка» как художественное явление могла и не состояться. Спустя год в 2017 остановилось сердце Кульназара. Клычев и «Семерка» по воле судеб остались в истории туркменского изобразительного искусства, навеки связанными единой цепью событий, определивших сложение туркменской школы живописи.
На открытии выставки «Семерки» в Музее изобразительных искусств Туркменистана в 2009 году.
Искусство «Семерки» не отделимо от изобразительного искусства России, русская академическая живопись дала профессиональный фундамент, русский авангард - крылья для свободного полета. Начатый диалог московского зрителя с туркменским изобразительным искусством спустя десятилетия продолжил Московский международный фестиваль искусств «Звуки дутара» под руководством пианиста и композитора Мамеда Гусейнова. С 2016 года в рамках фестиваля проводятся выставки туркменских художников в Музейно-выставочном комплексе Российской Академии Художеств (Галерее искусств Зураба Церетели). Первой прошла выставка художников из города Мары, в 2017 широкий резонанс вызвала выставка книжной миниатюры Иззата Назаровича Клычева, в 2018 – экспозиция, посвященная творчеству художника-мультипликатора, акварелиста Евгения Ивановича Михельсона, в 2019 – ретроспекция к 85-летию художника кино, живописца и писателя Владимира Аннакулиевича Артыкова. Вновь, как пятьдесят лет назад, зритель получил возможность прикоснуться к синтезу Востока и Запада, осмысленному художниками туркменской школы живописи. Жить настоящим, значит помнить о прошлом, заглядывая в будущее. Каким оно будет – зависит от нас.
Художник, историк искусства Ирен Кистович-Гиртбан
